Одиночество с автографом Вишневского

Я не являюсь фанатом автографов. Наверное, причина этого кроется в том, что я всегда стараюсь воспринимать знаменитостей как обычных людей, и если мне нравится чьё-то творчество, то интерес к этой личности будет проявляться лишь настолько, насколько это необходимо для понимания мотивов, которые заставили человека создать то или иное произведение (и то, это бывает далеко не всегда). Впрочем, два автографа у меня всё-таки есть. Первый принадлежит Лявону Вольскому — лидеру культовой белорусской рок-группы «NRM». К творчеству этой группы я отношусь без особого трепета — прослушать хоть один из их альбомов без переключения песен мне не удавалось ни разу. Автограф Вольского был получен случайно — во время его приезда в Америку мы оказались за одним столом на банкете в честь 25 марта, когда я попросил его расписаться на там же купленном альбоме «Dom Kultury».

Второй имеющийся у меня автограф принадлежит польскому писателю Янушу Вишневскому и украшает первую страницу теперь уже совсем моего личного издания его самого известного романа «Одиночество в сети», являющегося, пожалуй, моей самой любимой книгой. Об истории этого автографа я сейчас и расскажу.

Началось всё с того, что в самом начале 2011 года я в России познакомился с одной девушкой. Не буду рассказывать об этом в деталях, скажу только, что она оказалась интересным человеком, мы с ней добавились друг к другу сначала в Контакте, а потом и в Скайпе, и стали общаться по интернету. Она была умной, неординарной и довольно симпатичной внешне, и постепенно я начал ощущать, что всё больше жду того момента, когда она появится в сети. Уведомление Скайпа о её выходе в сеть, и тем более сообщение от неё заставляло меня вздрагивать от радости, когда же она какое-то время не появлялась, я не находил себе места. К началу весны я понял, что влюбился, и после долгих размышлений в конце концов решил ей в этом признаться. Это случилось 22 апреля 2011 года (у всех родившихся в СССР эта дата наверняка ассоциируется с днём рождения Ленина). Увы, её ответ сразу вернул меня на землю. Она сказала, что хотя ей и интересно со мной общаться, взаимностью она ответить не может, потому что у неё есть молодой человек (словосочетание «молодой человек» я уже давно не переношу на дух, потому что для меня это такой собирательный образ врага, который на протяжении всей моей жизни преграждает мне дорогу к личному счастью). Мне было очень больно это услышать, я целую неделю ходил в подавленном состоянии, но наше с ней общение на этом не прекратилось.

Та девушка была большой поклонницей творчества современного польского писателя Януша Леона Вишневского — о нём я узнал именно от неё. Тогда же она порекомендовала мне прочитать его роман «Одиночество в сети», что я не преминул сделать. Сказать, что эта книга произвела на меня огромное впечатление — значит не сказать ничего. Она меня просто убила.

Для тех, кто не читал роман, расскажу вкратце сюжет. Живущий за границей польский учёный-генетик по имени Якуб, мужчина за сорок, очень умный, но совершенно одинокий и несчастный, случайно знакомится в интернете с живущей в Варшаве 30-летней женщиной. Между ними через ICQ и электронную почту завязывается переписка. Сначала они беседуют на абстрактные темы, но со временем их общение становится всё более личным и откровенным, они рассказывают друг другу истории своих жизней. Его собеседница несвободна — она замужем за бизнесменом, но муж уделяет ей слишком мало внимания, и поэтому она всё сильнее начинает привыкать к общению с Якубом. Между ними возникают всё более укрепляющиеся чувства, которые в конце-концов выливаются в несколько дней, проведённых вместе в Париже. Но у этой любви нет шансов на будущее. Муж, заподозрив неладное, начинает уделять ей больше внимания, вскоре она узнаёт о своей беременности. Она решает, что должна остаться с мужем, и просто перестаёт отвечать Якубу на его письма. Книга кончается тем, что Якуб приходит на вокзал, чтобы покончить с собой, бросившись под поезд.

Почему эта история меня настолько зацепила? Конечно же потому, что я в определённой степени смог себя с ней отождествить. Тема живущего за границей одинокого человека, испытывающего дистанционную неразделённую любовь к принадлежащей другому девушке, общение с которой сводится к переписке через интернет, и которая уделяет ему внимание лишь потому что по какой-то причине недополучает его от своего мужчины (пускай даже из-за того, что он сейчас очень занят, ушёл в армию, или куда-то уехал) показалась мне в той ситуации очень близкой. Но такая влюблённость основана лишь на иллюзиях. Влюблённому человеку вообще свойственно жить иллюзиями, в ответ на любое внимание загораться надеждой, и слишком много мечтать, но эта как раз та ситуация, когда мечты заведомо несбыточны. Полюбить чужую девушку ещё не так страшно — в этом случае есть какая-то вероятность, что ты сможешь заинтересовать её больше, чем тот, кому она принадлежит. Но на расстоянии твои шансы всегда равны нулю. Это ловушка, в которой всё глубже увязаешь ты сам. Ведь для человека, который становится для тебя центром вселенной, ты являешься лишь временной отдушиной, и момент расплаты за твои иллюзии непременно придёт, это лишь вопрос времени. С практической точки зрения этому человеку ничего не стоит исчезнуть из твоей жизни, когда необходимость в тебе отпадёт. В какой-то день тебе, как и Якубу, просто перестанут писать. Ты будешь надеяться и ждать ответа, будешь страдать и не находить себе места, но ответа не будет ни через день, ни через два, ни через неделю, ни через месяц, и в конце концов ты поймёшь, что его не будет уже никогда. И в этой ситуации было бы глупо просить каких-то объяснений — всё понятно и так. Ты больше не нужен, и это надо принять как должное. Тебе будет очень плохо, но у тебя не будет права на что-то обижаться — ведь тебе с самого начала ничего не обещали, и в том, что ты на это подсел, что-то себе намечтав, виноват только ты сам. Твой заочный враг, тот самый «молодой человек», в сухую разгромил тебя, одним выстрелом сравняв с землёй все твои базы и аэродромы.

Эта книга сразу возглавила мой личный список любимой литературы. Тогда я ещё не знал, что похожий сюжет происходит в моей жизни не в последний раз. Впрочем, сейчас я собирался рассказать про автограф.

Когда дело касается подарков, то я человек не очень догадливый. Тем более это касается подарков женщинам — когда твои представления о последних основываются только на книгах и фильмах, довольно сложно придумать что-то подходящее. Но мне неожиданно повезло — как-то раз эта девушка сама обмолвилась о том, что очень мечтала бы о книге своего любимого писателя с его автографом. Узнав это, я ничего не сказал, но за идею зацепился сразу. Ведь нет ничего лучше, чем порадовать человека именно тем, о чём он мечтает. Но вот беда — я просто не представлял, где такой подарок можно достать. В интернете книги с автографами никто не продавал. Написать Вишневскому? Глупая идея. Хотя нет, почему бы не попробовать? Можете надо мной смеяться, но я это тоже сделал — написал ему на польском (nie wiem, czy już to mówiłem, ale jestem ćwierć polak), и понятное дело, мне никто не ответил — более чем уверен, что идиоты вроде меня пишут ему каждый день. После этого я решил, что эта задача слишком сложная, и на какое-то время о ней забыл.

Но через пару месяцев история получила неожиданное продолжение. Совершенно не помню, откуда я это узнал, помню только, что это было случайно. Мне стало известно, что в начале сентября у Вишневского состоится встреча с читателями в Санкт-Петербурге, после которой пройдёт автограф-сессия. Упустить такую возможность было нельзя. До встречи оставалось меньше недели, и, зная, насколько сложно может быть в такое время достать билеты, я в тот же момент побежал в кассу (сайт РЖД почему-то не принимал мою карту). Билет до Петербурга оказался всего один, в купейный вагон харьковского поезда, и стоил он почти четыре тысячи. Впрочем, цена в этой ситуации не играла для меня никакого значения. Я взял и обратный билет — в общей сложности эта однодневная поездка обошлась мне в шесть тысяч рублей и в два пропущенных дня на томаровском аэродроме, а последнее было вообще бесценным, учитывая, что выходные этих трёх августовских недель, во время которых я мог там быть, всегда были для меня самым ожидаемым и лучшим временем года.

Дорога прошла без приключений. Я сел в поезд, посмотрел несколько фильмов, почитал заготовленную книгу, лёг спать, а наутро поезд пришёл в Петербург. До мероприятия было ещё много времени, которое я, само собой, решил использовать для прогулки. Я не спеша пошёл вдоль Невского проспекта, иногда сворачивая на соседние улицы, и в глубине души немного удивляясь, как совершенно неожиданно, но в то же время вот так вот просто оказался в городе на Неве. Город встретил меня хорошо — на улице стояла солнечная и прохладная, но совсем ещё не холодная погода, которую природа преподносит нам в качестве последнего аккорда ушедшего лета. Было ясно, что за ещё парой-тройкой таких дней придёт нескончаемая и серая балтийская осень, та самая, которую столько раз воспевали наши поэты и музыканты. Я дошёл до середины Дворцового моста, а потом повернул назад.

К двум часам я вернулся к Дому книги. Народу в зале было прилично — к встрече с Вишневским собралось очень много читателей. Или, правильнее сказать, читательниц — абсолютное большинство пришедших на мероприятие составляли девушки. Это было даже немного забавным, хотя я уже был не в том возрасте, когда такие вещи заставляют чувствовать себя неловко — раз уж меня вставила книга о чувствах, то значит, так и должно было быть, тем более что я никогда не смог бы стать стереотипным мачо — последнее является привилегией легиона «молодых человеков». Вишневский рассказывал истории своей жизни и своих книг — например, «Одиночество в сети» он написал под влиянием своей личной драмы, когда пребывал в тяжёлой депрессии после ухода жены, а многие описанные им вещи в действительности когда-то случались или с ним, или с кем-то из людей, которых он знал. В сущности, написать хорошую книгу можно только тогда, когда сам испытал и прочувствовал то, что описываешь. Уже потом, читая его короткие рассказы, я подумал, что тоже, наверное, мог бы стать неплохим «женским» писателем, если бы знал что-то об отношениях не только понаслышке.

Окончив свои рассказы, писатель ещё довольно долго отвечал на вопросы, которые ему задавали. На самый популярный вопрос — «откуда вы так хорошо знаете женщин» — он ответил, что на самом деле не знает их совсем. Когда встреча подошла к концу, началась автограф-сессия. Все выстроились в очередь, и по одному подходили к столу, называли своё имя, а Вишневский подписывал им книги. Когда подошёл мой черёд, я назвал имя девушки, которой собирался сделать подарок. Среди тех, кто это услышал, прокатился смешок — это действительно выглядело комично, учитывая, что все называли своё имя, а я назвал женское, словно так звали меня самого. Януш Леон тоже улыбнулся, а затем спросил: «Ваша жена?». «Нет», покачал я головой. «Ваша девушка?» «Нет. Просто... знакомая». Он понимающе кивнул, а затем чёрным фломастером написал на развороте её имя и поставил свою подпись. Поблагодарив его, я отошёл. На пару минут меня накрыло триумфальное ощущение законченности миссии, которое бывает при прохождении сложного уровня в компьютерной игре, и я был уже готов уйти. Однако, достаточно скоро начало казаться, что чего-то всё-таки ещё не хватает, и я быстро осознал, чего. Я взял со стола экземпляр «Одиночества в сети», пробил его в кассе, и снова подал Вишневскому, назвав на этот раз своё имя. «Для Юрия. J. L. Wiśniewski» — написал он, и протянул мне книгу. «Bardzo dziękuję», сказал я, упрятал книгу в рюкзак, и теперь уже со спокойной душой вышел на улицу, дохнувшую на меня приятной прохладой петербургской осени. Настроение было хорошим. Стоя на мосту над каналом Грибоедова, я дождался, пока из метро вышли мои родственницы Рита и Ирина, мы ещё погуляли по городу и посидели в кафе, а к вечеру они проводили меня на вокзал.

Отходящий вечером поезд Санкт-Петербург—Севастополь в Белгород должен был прийти только в четвёртом часу дня, что было для меня необычным — я привык исключительно к ночным поездам, когда ты, сев в вагон, просто засыпаешь, а утром просыпаешься и уходишь. В дневном поезде, однако, тоже есть свои прелести — в частности, вам могут встретиться интересные попутчики, что и произошло в этот раз. Пожилой мужчина из той же секции плацкартного вагона оказался работником ЛАЭС, и начал рассказывать о том, насколько неважно обстоят дела в российской ядерной энергетике. Речь естественным образом зашла о Чернобыльской аварии, где он, расшифровывая аббревиатуру «РБМК», остановился, припоминая значение последней буквы. «Реактор большой мощности...» — начал он. «...Канальный» — подсказал я, таким образом встряв в беседу. Мужчина обрадовался — ему показалось, что раз уж я знаю значение этого сокращения, то непременно должен быть как-то связан с отраслью. Мне, однако, пришлось пояснить, что я знаю об этом лишь потому, что интересовался чернобыльской тематикой и читал по ней различные материалы. Я рассказал о своей поездке в Зону отчуждения, после чего разговор начал постепенно принимать форму вопросов всего купе ко мне. Я говорил про свою жизнь, про путешествия, про Америку, про парашюты, про то, чем занимаюсь, и про другие вещи. Узнав о цели моей однодневной поездки в Петербург, все просто пришли в восторг — «ну надо же, какой ты романтик». «Я хотела бы оказаться на месте вашей девушки» — сказала одна из женщин, после чего я поправил её, что никакой девушки у меня нет и в ближайшие пять тысяч лет точно не будет, что романтик из меня как из робота Вертера, и что даже если бы я достал не книжку Вишневского с автографом, а луну с орбиты, всё равно бы максимум на что бы я мог рассчитывать — это на «спасибо, ты хороший».

Когда ближе к полудню поезд подходил к Курску, я решил не ехать в тот день до Белгорода, а сойти там, и по прибытии на станцию попрощался со своими попутчиками и покинул вагон. День ознаменовался фотопрогулкой по городу и встречей с папой и с моим другом детства, которого я ещё с тех времён зову Ваничем. В Белгород я уехал на следующий день на электричке — как сейчас помню, я четыре часа сидел в почти пустом вагоне, смотрел в окно на сентябрьскую природу Черноземья и через наушники слушал набоковскую «Лолиту» в формате аудиокниги.

Чем же закончилась эта история? Она закончилась довольно прозаично. Дождливым московским утром я встретился с той, ради которой это всё было сделано, мы немного посидели в кафе, и я подарил ей книгу с автографом. А потом я поехал в аэропорт, а она — по своим делам. В её жизни к тому времени произошли важные изменения, ей стало совсем не до меня, и постепенно она совсем перестала мне писать. Но в конечном итоге это было даже хорошо — не получая подпитки своим чувствам, я, промучившись несколько месяцев, начал к ней охладевать. В какой-то момент я ощутил то самое чувство облегчения, которое испытываешь, когда начинает умирать долго терзавшая твоё сердце любовь. Ощущение, похожее на утро после ночи тяжёлой лихорадки, когда болезнь отступает, и ты начинаешь идти на поправку, или на момент, когда начинает действовать проглоченная во время мигрени таблетка Цитрамона, медленно растворяющая боль, когда ты всё реже думаешь об этом человеке, и он уже не кажется тебе тем идеалом, без которого невозможна твоя жизнь. Ты не ощущаешь ни расстройства, ни обиды, ни разочарования, не ощущаешь, впрочем, и радости — одно лишь спокойное безразличие. Постепенно моё чувство к ней растаяло, подобно тому, как тает весной огромная, всё зиму занимавшая собой весь двор гора снега, от которой с приходом тепла остаётся лишь тонкий слой песка на асфальте. Сегодня об этой истории напоминает лишь стоящая на полке книжка Вишневского, подписанная для меня его собственной рукой.

А интернет продолжает нести наши чувства, оцифрованные в виде бездушных единиц и нулей. И кто-то никогда не получит на них ни ответа, ни уведомления, но это будет лишь маленьким эпизодом в огромном мире компьютеров и людей.

04.2014