Елгава — город детства

Елгавский край, Латвия, ноябрь 2017
Google Карты, Яндекс.Карты

Сегодняшний рассказ будет посвящён местам моего детства, поэтому обычным посетителям читать его скорее всего будет неинтересно. А вот тем, кто жил на нашей улице, наверняка захочется посмотреть на знакомые места, тем более что большинство живших на ней людей были как-то связаны с советской армией и поэтому вынуждены были уехать ещё в начале—середине девяностых.

Как уже говорилось в прошлом рассказе, название нашей улицы — «Lidotāju iela» — переводится как «улица лётчиков». Здесь жили в основном семьи военных, многие из которых, включая папу, служили на Елгавском военном аэродроме. С 1983 по 1986 год мы жили в красном доме, потом, когда построили пятиэтажку слева, переехали в неё. В январе 1993 года эскадрилью вывели, и в последующие пару лет отсюда уехали почти все, кто здесь жил. Мы же с мамой и сестрой фактически жили здесь до сентября 1996 года.

В нашем дворе почти ничего не изменилось, разве что одних деревьев не стало, а другие выросли. Берёзы были высажены в виде саженцев в год постройки дома, ива тоже при мне была ещё очень маленькой. А вот большого дерева, что стояло у песочницы, уже нет.

Но песочница, горка — всё на месте. Отломанная качель куда-то исчезла, а перекладина от неё стоит как ни в чём не бывало. Вдоль заборов раньше были заросли крапивы и ещё какой-то высокой травы, а сам забор был всегда облеплен улитками, сейчас траву периодически подрезают.

Шифер с навесов для сушки белья давно облетел, но их никто не убирает и не ремонтирует. Когда-то в разворотном тупичке возле них стоял жёлтый «запорожец» жившего в крайнем подъезде папиного сослуживца дяди Серёжи, который постоянно лежал под ним, что-то ремонтируя (возникало чувство, что этот «запорожец» был не для езды, а исключительно для ремонта). За домом был большой пустырь, который мы называли «болотом», и часто там гуляли. Раньше на том месте были частные дома, которые постепенно расселили и снесли, так как собирались строить ещё одну пятиэтажку. Но планам не суждено было сбыться, поэтому место много лет пустовало, а теперь там снова всё застроили коттеджами.

Мы жили на 2 этаже в 3 подъезде (возле него стоит машина), сначала в двухкомнатной квартире (справа), а в 1991 году переехали в трёхкомнатную квартиру напротив (слева).

Никаких замков на входной двери не было (домофоны в Латвии редкость), зайти в подъезд было несложно. Подъезд выглядит довольно убого, потому что за все 30 лет существования дом ни разу не ремонтировался. Все знакомые с детства надписи на стенах отлично сохранились. В квартире слева (как раз под нами) жила тётя Регина, которую я однажды затопил.

Второй этаж. Слева — дверь квартиры №31, где мы жили с 1991 по 1996 год. Парашют из кнопок на обивке делал папа, а новый хозяин ничего не менял. Справа — дверь квартиры №33 (там мы жили с 1986 по 1991). У соседей посередине был сын Андрей (немного младше меня), с которым я иногда общался, хотя близко не дружил, а позже родилась дочка.

Мусоропровод в нашем подъезде никогда не работал (что, кстати, нормально, мусоропровод это неудачное строительное решение, разводящее в подъезде антисанитарию). Оконные рамы новые — это единственное, что тут поменяли.

На 5 этаже жил мой друг Ваня (сейчас он живёт в Курске, и в нулевых я к нему периодически заезжал, но теперь почти не видимся). Отсюда открывался хороший вид, вдали виднелась башня церкви святой Анны. Сейчас вид в тёплое время года закрывается выросшими берёзами. Слева виден недостроенный дом дяди Аустриса, у которого я жил в этот приезд (правда, жил не здесь, а за городом, а этот дом он строит на продажу). В те времена у них была очень маленькая деревянная постройка, мы с Ваней иногда заходили в гости к матери дяди Аустриса, доброй пожилой женщине, которую мы называли бабушка Аусма.

У подъезда было 2 входа. Возле того, что выходил на саму улицу, была колясочная. По замыслу проектировщиков, в ней нужно было хранить коляски и велосипеды, но их постоянно воровали, поэтому колясочная пустовала, а в начале девяностых в ней какое-то время был магазинчик. Почтовые ящики мне в детстве очень нравилось рассматривать, они были во всех подъездах одинаковыми, но каждый в процессе службы приобрёл уникальные черты — какой-то сгорал, на каком-то были ругательства или признания в любви, какой-то был разбит или не закрывался. В нашем подъезде сгоревшим был ящик №36, а ещё были лишние ящики 43 и 44 (ящики вешались секциями по 4 штуки, а квартир в подъезде было только 14; впрочем, помимо 5 жилых этажей был ещё один, чердачный, и там были как раз 2 двери, ведущие на чердак, так что количество ящиков всё же совпадало с количеством дверей, и моё чувство перфекционизма было удовлетворено).

Вместо старых ящиков в подъезде повесили новые, теперь их количество совпадает с количеством квартир.

С другой стороны находился дом №2. Наша первая квартира (№35) находилась как раз в этом доме (второй подъезд слева, 3 этаж, секция над входной дверью). Этажом выше жили наши знакомые, я дружил с их сыном Сергеем и часто бывал у них в гостях (сейчас Сергей и его младший брат Алексей живут в Москве и работают в авиастроении, с ними я несколько раз встречался уже в наше время). Проект дома был в целом такой же, но отличался отсутствием чердака.

В красном доме также жили подружки сестры, девочки-сёстры по имени Юля и Женя. Они запомнились тем, что когда они гуляли на улице, или приходили к нам в гости, Юля с моей сестрой всегда против меня объединялись и начинали всячески терроризировать, а Женя всегда была на моей стороне, поддерживала и пыталась со мной дружить. Как-то раз где-то в районе 2010 года я попытался эту Женю найти в интернете, и действительно кого-то нашёл (по крайней мере, имя и город совпадали, и на вопрос о жизни в Латвии она ответила утвердительно), но меня она вспомнить не смогла, да и желания общаться у неё явно не было — наверное, решила, что очередной интернет-поклонник набивается в знакомые. Oh well.

В том же подъезде жила ещё одна девочка, с которой дружила сестра (по-моему, её звали Катя), а также семья маминой подруги, у которой был сын Сергей примерно моего возраста (с ним мы потом обменивались картриджами), и младшая дочка Марина. С Сергеем я после их отъезда не общался, а с Мариной мы спустя 15 лет поближе познакомились по интернету, и хотя в реале не виделись, до сих пор изредка перекидываемся парой фраз в интернете.

Вообще, детей на улице было очень много — как не вспомнить, что в восьмидесятые был пик рождаемости. С кем-то мы общались, с кем-то вместе учились, кого-то я забыл, кого-то запомнил очень хорошо, однако, после того, как все разъехались, никого из них не видел, и в большинстве случаев ничего не знаю об их дальнейшей судьбе. С несколькими людьми немного общались по интернету (Костик с 5 этажа нашего подъезда, Саша с 4, подруга сестры Неля тоже с 4, а также Павлик со 2 подъезда), но, как обычно бывает в таких случаях, дальше небольшого диалога с воспоминаниями общение не шло.

Зашёл в гости к тёте Люде, жене дяди Арнольда с 4 этажа. К сожалению, сам дядя Арнольд умер несколькими месяцами ранее.

На полоске травы раньше росли большие тополя, теперь деревья совсем другие.

«Белый» дом (№4) был построен по тому же проекту, что и «красный». Одна жившая тут девочка, Катя, со мной ходила в садик и училась в первом классе, и теперь есть у меня в друзьях, остальных же я всех уже забыл.

Хотя нет, вспомнил ещё кое-кого. В белом доме когда-то жила девочка по имени Ира, которую мы с Ваней во 2 классе называли «болотной мымрой». На самом деле она была очень хорошенькой, и, как потом выяснилось, нравилась нам обоим. Вообще, Ванич в этом плане был очень хитрым — при мне он девочек называл мымрами и уродинами, а без меня вёл за ними сепаратные ухаживания. Я же, как человек прямолинейный, всегда держался от них подальше и дружить не пытался, и это продолжалось до... до сих пор продолжается. Хоть и не рад уже, но попробуй измени привычкам на середине четвёртого десятка жизни. Что касается Иры, то её дальнейшая судьба мне не известна.

Позади него находилась лужа, которую мы называли «Чёрным морем» (в противоположность луже возле нашего дома, которая звалась «Балтийским морем»). Лужа была глубокой, поэтому мы в ней часто играли. Как видите, «Чёрное море» живёт и здравствует, а вот «Балтийское» в связи с отремонтированной дорогой прекратило существование.

Бывшее «болото» за забором.

Цивилизация!

К северу от нашего района проходила улица Satiksmes, за которой был большой панельный район. Там же находилась почта (маленькое здание), по бокам которой стояли 2 общежития. В общаге слева жила детсадовская подружка моей сестры по имени Даша. Сестра позже пыталась её найти, но безуспешно.

Горка во дворах позади этой общаги — одна из наших точек притяжения во время снежных зим.

Наша улица выходила на стадион Первой средней латышской школы (сейчас Елгавская средняя школа технологий). Как уже писалось в прошлом рассказе, именно в этой школе в 1989 году была создана известная латвийская рок-группа «Brainstorm».

На школьном стадионе торчат всё те же покрышки. Здесь мы тоже очень много и часто гуляли. С этим стадионом связана масса воспоминаний, например, как я тут учился ездить на двухколёсном велосипеде. Я не мог побороть страх оторвать ноги от земли и мучился до позднего вечера, пока мама не вышла меня искать. Увидев, что никакого прогресса нет, она меня посадила на велик и сильно толкнула сзади, я в панике заработал ногами и поехал вперёд, не падая, до тех пор, пока не въехал в песочницу и не свалился там. После этого страх был поборот, и я начал ездить. Другой раз на стадион вывели толпу солдат из расположенной рядом стройбатовской части (для тех, кто не в курсе советских реалий, строительные войска в СССР считались самыми непристижным, туда брали самых отсталых), а я как раз гулял с игрушечным пистолетом, очень похожим на настоящий. И вот один из этих солдат его заприметил и у меня отжал. Узнав о пропаже пистолета, папа, который сам был офицером, в тот же вечер явился в часть разбираться. Всех солдат выстроили на опознание. В конце концов пистолет был возвращён, а беспредельщика ждали проблемы.

На стадионе также стояла большая рама для привязки канатов. Канатов там никогда не было, но зато по лестнице можно было залезть на высоту примерно 2 этажа и спуститься по трубе, как это делают пожарные. Я в детстве этого так и не сделал — боялся, и часто думал, что если сюда вернусь, то непременно спущусь по трубе, сколько бы лет мне не было. Увы, не вышло — рамы больше нет. Вокруг трека расставлены металлические столбики, похожие на гигантские гвозди. До сих пор загадка, в чём их предназначение.

Помойки стоят на прежнем месте, а кирпичную будку для хранения инвентаря, что стояла за ними, снесли. На будку мы забирались по выбитым кирпичам, как скалолазы, а потом с неё прыгали.

Большая часть брусьев на другой стороне стадиона сохранились.

С другой стороны школы, за этим забором, находилась та самая стройбатовская часть. Прямо на выходе находилась ПАРМ (полковая авторемонтная мастерская), из-за чего название «парм» применялось нами ко всей территории части. На территорию «парма» мы иногда пробирались, а потом драпали от охраны. Когда часть вывели, и строения были заброшены, мы сюда тоже ходили, и один раз спалили влюблённых, которые там пытались уединиться. Парень, которому мы обломали кайф, тоже пытался нас догнать, но его мы боялись намного меньше, чем военную охрану. Позже тут открылся небольшой рыночек, куда я ходил за разливным молоком. Забора вдоль дороги, который ограждал часть, теперь нет.

Улица Meiju ceļš, бывшая Dzilnas iela.

На перекрёстке её с улицей Satiksmes расположен сетевой супермаркет Maxima, который в советское время был районным продуктовым магазином. Мой первый в жизни самостоятельный поход в магазин состоялся как раз тут. Сбоку от магазина находился пункт сдачи стеклотары. Молоко и кефир в СССР продавались в специальных стеклянных бутылках, которые мы ставили под раковину в кухонный шкаф. Когда всё заполнялось бутылками, моей обязанностью было упаковать их в сумку от Д-1-5У, после чего папа отвозил их на сдачу.

За магазином также находился панельный район, а дальше — большой пустырь с болотом.

В начале девяностых на месте болота выкопали озеро, которое за его круглую форму с островом посередине стали называли «Бубликом». Изначально все берега были песчаными, и мы ходили сюда купаться, но сейчас всё заросло, а на острове выросли деревья. За озером находился гаражный массив, где у папы был гараж. Гараж мама продала в голодном 1995 году, почти всё деньги ушли на еду.

В этом же районе, на самой окраине, стоит дом, где мы с сестрой жили у маминой знакомой с сентября 1996 по октябрь 1997 года, когда мама уехала на заработки в США. Именно это время описывается в рассказе «Айк».

Здесь начинались наши с Айком длинные прогулки.

Теперь пройдёмся от нашего района в сторону центра. На улице Traktoristu теперь хороший асфальт (раньше она была вся в колдобинах), а вот старый дом в конце улицы снесли.

По этой дороге мы ходили в садик, начальную школу и в лицей. Дорога шла через цыганский район, что было опасно, ибо цыганские дети были непредсказуемы. Они на нас и нападали, и к нам приставали, один раз даже закрыли в какой-то заброшенке. Сейчас на этой улице построили новый дом (слева, раньше тут был пустырь), но он всё ещё незаселен (а построили давно, судя по гугловскому просмотру улиц).

Дорога идёт мимо кожзавода, исторического промышленного здания.

Историческую улицу я вам уже показывал. Здесь тоже жили цыгане. Интересно, по какой линии её отреставрировали — в рамках восстановления исторических зданий, или в рамках европомощи цыганам?

За ней уже рядом главная улица, поэтому всё очень благоустроено.

Иду хорошо знакомой дорогой налево.

Там находится мой детский садик. Назывался он «Звёздочка», потому что туда ходили в основном дети военных (большинство детей с нашей улицы тоже ходили сюда). Интересно, что название сохранилось до сих пор — «Zvaigznīte» (бдительные чиновники проморгали вопиющую оккупационность этого названия) Из своих воспитательниц я более-менее запомнил Аллу Александровну, которая вела у нас в старшей группе — у неё был низкий голос, сама она была очень суровая. Во время прогулок я очень любил играть, что я самолёт — запускался, копируя звуки при запуске Ан-2, расставлял руки, и бегал по двору, и Аллу Александровну это очень раздражало. В первый класс мы тоже пошли прямо в этом здании вместе со всей нашей группой (класс находился на 2 этаже правого крыла). Первую учительницу звали Оксана Ярославовна, она была женой одного из военных лётчиков и жила на нашей улице. Как-то раз я пропустил школу и вместо этого поехал с родителями на прыжки кататься на вертолёте, а одним из пилотов оказался как раз её муж, отчитавший меня за прогул)

Основной ориентир — «башня с петухом» (о церкви уже дважды писал в предыдущих рассказах, повторятся не буду).

Далее — машзавод, который подвергся реконструкции и получил новые окна. Раньше на каждом этаже шло одно длинное сплошное окно.

Въезд на завод.

Перейдём на главную улицу. В этом магазине на углу в советское время продавались игрушки, поэтому место всегда было заветной мечтой. Именно тут я покупал игрушечных котов, про которых говорится в рассказе «Из жизни резиновых изделий».

Через дорогу от него был молочный магазин. Там вечно была очередь, и я, пока ждал маму, любил рассматривать зимние узоры на больших окнах. Сейчас магазин превратился в казино. Неожиданная трансформация. В Латвии нет запрета на азартные игры, поэтому игорные дома можно встретить в каждом городе.

Поднимемся выше по улице.

В этом здании была парикмахерская, где меня стригли, а в девяностые сюда переместились игрушки. Мы часто заходили сюда, чтобы голодными глазами посмотреть на конструкторы «Lego», денег на которые у нас не было. Когда мама продала гараж, она за

Ошибка на сайте: невозможно показать список валют, поскольку функция currencies() не определена. Криворукий автор случайно затёр нужный файл. Бекапы, гит - нет, не слышали :(

Ошибка на сайте: невозможно показать список валют, поскольку функция currencies() не определена. Криворукий автор случайно затёр нужный файл. Бекапы, гит - нет, не слышали :(

Чуть дальше — дубовый сквер. Мимо дуба я в 6 и 8 классах ходил в лицей. Сейчас тут появилась большая скульптура лося — это животное изображено на гербе Елгавы. На заднем плане справа от дуба видно здание церкви пятидесятников. Строить его начали ещё в советское время, поэтому неизвестно, что там планировалось изначально. В классе 3 или 4 классе мы как-то раз по пути со школы на эту стройку залезли, всё облазили, а потом появился сторож. Ване удалось убежать, а меня поймали. Сначала обещали кары небесные, но потом провели воспитательную беседу и отпустили.

Рядом с ним находится Елгавская художественная школа. В 6 классе сюда ходил мой одноклассник из лицея Андрей, а мне она была по пути, поэтому мы иногда из школы шли досюда вместе. Одна из вещей, о которой я больше всего в жизни сожалею, это то, что сюда не отдали меня. В детстве я очень любил рисовать, за неделю изрисовывал целый альбом, взрослые говорили, что у меня талант. Но одного таланта никогда недостаточно, мастерству нужно учиться системно. К сожалению, вместо этого меня отдали в бассейн. Плавать я, конечно, научился хорошо, но вот что в этом толку? Плавать можно и самостоятельно научиться. А спортсмен из меня оказался никудышный — за все 5 лет единственным спортивным достижением стало занятие 2 места на дистанции 50 метров на спине. Лучше бы я научился рисовать. Родители, отдавайте детей туда, куда они сами тянутся, а не туда, куда тянулись вы.

В минуте ходьбы от художки — здание, где находилась наша 5-я начальная школа. Тут я учился со 2 по 4 класс (сентябрь 1990—май 1993 года), у Аэлиты Моисеевны Абушаевой. Сейчас в здании расположена вечерняя школа, а само он подверглось реконструкции и довольно сильно изменилось с виду. Наш «б»-класс находился на 2 этаже, во втором слева окне.

На площадке возле здания проходили уроки физкультуры. Кстати, на физре, несмотря на занятия спортом, я всегда показывал самые худшие результаты в классе — подтянуться мог один раз, мячик метал так, что все ржали, и так далее. В общем, фундамент для комплексов был заложен основательно. Уже потом осознал, что просто не вышел комплекцией — слишком тонкие кости и мышцы не давали достичь приемлемых результатов даже тогда, когда несколько лет почти каждый день по 2 часа занимался в качалке. Да и вообще, сдавать физические нормативы на оценку — это полнейший кошмар, как и вся советская школьная программа физкультуры. Вы же помните эти уроки? «Равняйсь! Смирно! Товарищ учитель, 2 „б” класс к уроку физкультуры готов! Напра-во! Шагом марш!» Кому нужна это военщина? Кому нужны эти подтягивания на оценку? Это только создавало комплексы у детей, которые не вышли физической силой (которая, к тому же, в большинстве случаев в жизни ничего не даёт). Нет, физкультура в школе должна быть обязательно, но она должна ненавязчиво приучать детей к спорту и фитнесу (что полезно!), а не вызывать у них чувство неполноценности и учить ходить строем.

Напротив школы в советское время находился горвоенкомат, после распада СССР туда поселилась муниципальная полиция.

Отсюда можно дойти и до нашей средней школы. В районе, через который туда надо идти, жил другой папин однополчанин, дядя Слава. Раньше его семья тоже жила на Lidotāju, я дружил с его старшим сыном Сергеем и часто бывал у них в гостях. Но потом они переехали сюда, из-за чего мы с Сергеем практически прекратили общаться (странно как в детстве переезд на другую улицу это серьёзнее, чем сейчас — переезд на другой континент. Они довольно рано уехали в Россию, и я их с тех пор не видел. Насколько знаю, Сергей, в отличие от меня, пошёл по стопам отца и стал лётчиком.

Я и сам в этом районе успел пожить в находящемся напротив доме (на фото), с октября 1997 по май 1998 года.

А вот и средняя школа, в те времена «средняя русская школа №5». Здесь я учился в 5 и второй половине 7 класса. Слева от школы в советское время начали строить бассейн, но после выхода Латвии из СССР стройку заморозили, и этот долгострой стоял там все девяностые годы (мы туда иногда захаживали, а курящие старшеклассники бегали туда на каждой перемене). Как видно, бассейну быть тут была не судьба, пристройку снесли, так и не закончив.

Помимо уроков физкультуры стадион запомнился тем, что мы тут проходили так называемую «летнюю практику». Этим эвфемизмом в СССР называли принудительное бесплатное выполнение школьниками обязанностей школьного техперсонала после окончания учебного года (в основном уборка школы и её территории). И хотя Союза к тому времени уже несколько лет как не было, школы продолжали заниматься этим по инерции. В нашем случае «практика» заключалась в том, что мы вручную пропалывали стадионный трек. Как показал быстрый поиск, в современной России воз и ныне там, школьников по-прежнему заставляют бесплатно работать уборщиками и дворниками, хотя законодательно это было признано незаконным ещё в 1992 году. В Латвии же такое больше не практикуется. Труд это хорошо, но любой труд должен быть добровольным и оплачиваемым.

Одна из улиц, по которым лежал путь в среднюю школу.

Raiņa iela, 42 — это здание когда-то вызывало ужас и страх, ведь тут была городская детская больница. Самым страшным было посещение зубного, к которому меня повели в 7 лет, после обнаружения первой дырки. Передо мной в кабинете была какая-то маленькая девочка, которая орала так, словно её пытали. Потом зашёл я. Сверло бормашины было заляпано в какой-то дряни, оставшейся после девочки, докторша просто обтёрла её пальцами, после чего принялась за меня. Сверло приводилось в действие ремнём, никакой анестезии не было. Когда в девяностые в лицей приезжали американцы, один из них был зубным врачом. Осмотрев сохранившееся оборудование, он сказал, что подобное у них использовалось 50 лет назад... Ишь, бездуховный, зато мы в космос первые полетели!

Деревянное здание больницы хорошо отреставрировали, правда, испортив стеклопакетами. Теперь тут какой-то медцентр.

В соседнем доме была аптека.

Теперь отправимся вниз по улице полководца Оскара Калпака (pulkveža Oskara Kalpaka iela, раньше — Slimnīcas, т. е. «Больничная»). Вдоль улицы идут выложенные плиткой тротуары (раньше приходилось ходить по обочине).

Этот участок в те времена не был заасфальтирован.

В самом конце улицы находится Елгавский техникум (в прошлом — Технический лицей, в советское время — профтехучилище №45). «Сорокпятка» долгое время имела дурную славу, пока в восьмидесятых годах директором не назначили Александра Городинского. Городинскому удалось превратить «уголовное ПТУ» в совершенно уникальное учебное заведение, о котором писали, и с которым сотрудничали профессора из Европы и Америки.

В 1990-х годах Городинский организовал при лицее частную школу, получившую название Технологического лицея. В этой школе мне выпала честь проучиться в 6 (1994—1995) и 8 (1996—1997) классах. Это было единственное время, когда учёба и посещение школы доставляли мне удовольствие, здесь было много замечательных учителей (больше всего запомнился учитель истории, Юрий Михайлович Галицкий), очень хорошая атмосфера, и, главное, новаторская программа обучения, целью которой было воспитание думающей личности. К сожалению, в 1997 году Городинского сняли с поста директора Техлицея, и он уехал жить в США. После этого сменившая владельца частная школа за несколько месяцев скатилась в полнейший треш. Многие учителя поменялись, уровень образования упал ниже плинтуса, как и общая атмосфера, поскольку сюда сразу же понаприходило всяких отмороженных мажоров. Где-то в нулевых школа закрылась. Ну а техникум стоит на том же месте. Здание прошло интенсивную реновацию и получило новые пристройки.

Пройти на территорию теперь нельзя, т. к. она огорожена. Автомобильный въезд ликвидировали, превратив в пешеходный проход, стоянка стала площадкой.

Напротив, через дорогу — нынешняя Елгавская 4 начальная школа, в те времена — 3 русская средняя школа. В этой школе я не учился, но, тем не менее, именно она сыграла в моей жизни решающую роль. Поскольку в лицее не было компьютерного класса, на информатику мы ходили сюда. Здесь я впервые в жизни сел за компьютер — это было в 1994 году, тогда там ещё стояли старые советские БК-0010. Потом я стал ходить туда на компьютерный кружок, и постепенно в это дело втянулся. В детстве я мечтал управлять самолётами, потом был уверен, что стану учёным-биологом, а стал в результате айтишником.

От школы можно довольно быстро дойти до городского вокзала, с которого мы часто ездили на электричках в Ригу или Юрмалу.

Возле вокзала находится воздушный мост через пути, за которым располагалась некогда единственная православная церковь города (туда я не дошёл), в которой мама, вдохновившись возрождаемой по телевизору духовностью, в районе 1990 года решила покрестить нас в веру православную, а заодно и покреститься сама. В тот вечер я зачем-то сказал священнику, что сестра у меня американка, потому что любит класть ноги на стол. Как оказалось впоследствии, эти слова оказались пророческими — сестра действительно стала американкой.

Самая большая православная церковь города — собор Симеона и Анны, мимо которого я ходил в бассейн. Здание несколько десятилетий стояло заброшенным, в середине девяностых его начали восстанавливать. В конце 1997 — начале 1998 года я жил у пожилой женщины, которая была очень религиозной и постоянно ходила в церковь. Через какое-то время я последовал её примеру, и довольно скоро сам стал таким — в 14 лет человек, с одной стороны, доверчив, с другой — категоричен, поэтому его очень легко подсадить на какую угодно религию или идеологию. В течение последующих нескольких лет я был очень религиозным — молился, постился и ходил в церковь, старательно игнорируя противоречия между религией и здравым смыслом, которые мне подсовывало рациональное мышление. Но потом оно всё-таки победило, я стал отходить от религии и в конце концов стал убеждённым атеистом и материалистом (см. Свадьба и развод с религией, часть 1 и часть 2). Врочем, о своей подростковой религиозности не жалею, такими вещами лучше переболеть в молодости, чем в старости.

В паре минут ходьбы от собора — дом спорта Латвийского сельскохозяйственного университета. Сюда я со 2 по 5 классы ходил в школу плавания, хотя, как уже говорилось выше, в спорте особых успехов не достиг. Здание построено по тому же проекту, что и дворец спорта «Спартак» в Белгороде, куда я тоже ходил (нажмите на фото ниже, чтобы их сравнить), и это тогда казалось странным (о том, как много было в СССР типовой архитектуры, я ещё не знал).

В этом здании раньше располагался городской главпочтамт. Запомнилась история, как я там как-то раз покупал конверты — «man lūdzu divus kovērtus!» — сказал я девушке в окошке. «Šeit ir jūsu divas aploksnes!», поправила мой русско-латышский суржик девушка, но сделала это как-то доброжелательно и с улыбкой. Но мне всё равно стало стыдно, хотя вроде и нечего было стыдиться.

Что ещё показать? Вот городской рынок. Здесь я бывал каждые выходные — надо было помочь маме донести покупки.

Универмаг «Rosme» рядом ни капельки не изменился, да и сам рынок тоже. Такой островок девяностых. Как уже писалось, здесь на меня в этот приезд напал какой-то асоциальный тип.

Возле рынка находится ТРЦ «Tonuss», построенный в 1980-е годы как спортивно-оздоровительный центр. Сюда мы с папой ходили в баню, тут же проходил мой первый год занятий плаванием у ныне покойного тренера Вити Манишева. В девяностые здание было переоборудовано под торговлю, в нишу бассейна поставили ларьки. В одном из таких ларьков я весной 1997 года купил картридж с игрой «Супер Марио 3».

История с этой игрой началась в 1994 году, когда мама купила мне игровую приставку UFO (китайский клон Нинтендо). Картридж я брал у мальчика из дома напротив, и это игра мне просто небывало нравилась. Но потом они уехали в Россию, возможность играть в Марио 3 пропала. Где я только её после этого не искал! Маме, отправляющейся на базар в Вильнюсе, всегда давалось поручение найти эту игру, и всегда ей не удавалось этого сделать. Я искал картридж в Москве, в Белгороде, но нигде его не было. И вот весной 1997 года он попался мне в ларьке «Тонуса», торгующем видеоиграми. Картридж стоил целых

Ошибка на сайте: невозможно показать список валют, поскольку функция currencies() не определена. Криворукий автор случайно затёр нужный файл. Бекапы, гит - нет, не слышали :(

Ох, ладно, утомил я вас уже этими историями из детства, пора и меру знать. Самое главное — что я ощущал, когда ходил по этим местам? Да, честно говоря, ничего особенного. Вроде и знакомое всё, но уже не то, чужое какое-то. Ведь в какое-то место вернуться можно, а вот в какое-то время вернуться не получится уже никогда.